ПРЕДИСЛОВИЕ

Во всем разнообразии философских вопросов нет темы более инте­ресной для всех, кто жаждет знания, чем особенности того важного ментального преимущества, которое возвышает человеческое суще­ство над животным...

эдвард блит

Последние пятнадцать лет я имел счастье работать в развивающейся области когнитивной нейронауки. Эта книга — квинт­эссенция огромной части моей работы, которая заключалась в том, чтобы распутать — одну неуловимую нить за другой — таинственные связи между мозгом, разумом и телом. В предстоящих главах я излагаю мои исследования различных аспектов нашей внутренней ментальной жизни, которой мы, конечно, интересуемся. Как мы воспринимаем мир? Что представляет собой так называемая связь «разум—тело»? Что определяет половую идентичность? Что такое сознание? Что на­рушено при аутизме? Как мы можем объяснить все те загадочные спо­собности, которые делают человека человеком, такие, как искусство, язык, метафора, творчество, самосознание и даже религиозная вос­приимчивость? Как ученым, мною движет сильное любопытство уз­нать, как мозгу обезьяны (подумайте только — обезьяны!) — удалось развить такой божественный набор психических способностей.

Мой подход к этим вопросам состоял в том, чтобы исследовать па­циентов с повреждениями или генетическими отклонениями в раз­личных областях мозга, которые вызывают странные эффекты в их умственной деятельности и поведении. В течение многих лет я рабо­тал с сотнями пациентов, которые страдали (хотя некоторые из них ощущали свою болезнь как дар) от многих необычных и странных не-

врологическихрасстройств. Например, это люди, «видящие» музы­кальные тона или «познающие» строение всего, чего они касались, или пациент, ощущавший, будто он отделяется от тела и наблюдает за ним с потолка. В этой книге я опишу то, что мне удалось выяснить благодаря этим случаям.

Читатели, которые следили за моими работами все эти годы, уже знакомы с несколькими случаями, которые я описал в моих пре­дыдущих книгах, Phantoms in the Brain и A Brief Tour of Human Consciousness. Этим читателям будет приятно узнать, что я могу ска­зать кое-что новое даже о моих прежних открытиях и наблюдениях. В последние пятнадцать лет наука о мозге сделала гигантский шаг вперед, дала новые перспективы относительно — да что там, вообще относительно всего. После десятилетий прозябания в тени «точ­ных» наук нейронаука поистине переживает время расцвета, и этот стремительный прогресс дал направление моей работе и обогатил ее.

За последние два столетия мы стали свидетелями захватывающе­го прогресса во многих областях науки. В физике, как раз в то вре­мя, когда великие умы XIX века провозгласили, что теория физики близка к завершению, Эйнштейн показал нам, что пространство и время являются намного более странными, чем могла бы предста­вить себе предшествующая философия, а Гейзенберг выявил, что на субатомном уровне терпят крах даже самые основные представле­ния о причине и следствии. Как только мы оправились от шока, мы были вознаграждены открытием черных дыр, квантовой сцепленно- сти, а также сотнями других загадок, которые будут вызывать у нас чувство удивления еще и в грядущие века.

По сравнению с этими областями знаний науки о разуме — пси­хиатрия, неврология, психология — влачили жалкое существование на протяжении долгих веков. Действительно, вплоть до последней четверти XX века невозможно было найти строгих теорий о воспри­ятии, эмоциях, познании и умственных способностях (единствен­ным значимым исключением было цветовое зрение). В течение боль­шей части XX века все, что можно было предложить для объяснения поведения человека, исчерпывалось двумя теоретическими построе­ниями — фрейдизмом и бихевиоризмом, и оба пережили в 1980-х и 1990-х значительный упадок, когда нейронаука смогла продвинуть­ся дальше своего бронзового века. Для истории это совсем неболь­шое время. По сравнению с физикой и химией нейронаука все еще молодая выскочка. Но прогресс остается прогрессом, и какой это был прогресс! От генов к клеткам, от клеток к нейронным сетям, от них к процессам познания.

Сколь стремительным ни был бы наш прогресс, все же следует быть честными и признать, что мы открыли лишь малую часть того, что следует знать о человеческом мозге. Но даже то незначительное количество открытого нами может стать основой для истории, более захватывающей, чем любой рассказ о Шерлоке Холмсе. Я уверен, что по мере прогресса в следующие десятилетия нас ждут изменения на­ших представлений и технологические перевороты, который будут столь же значительными для понимания мира, столь же потрясаю­щими, одновременно смиряющими и возвышающими человеческий дух, как и концептуальные революции, перевернувшие классическую физику столетие назад. Мысль о том, что факт бывает более стран­ным, чем вымысел, кажется особенно подходящей для науки о мозге. Надеюсь, что в этой книге я смогу передать хотя бы часть того удив­ления и трепета, который охватывал меня и моих коллег в течение тех лет, когда мы терпеливо слой за слоем приоткрывали тайну связи разума и мозга. Надеюсь, она сможет пробудить ваш интерес к этому органу, который нейрохирург-первопроходец Уайлдер Пенфилд на­зывал «органом судьбы», а Вуди Аллен, в менее почтительном тоне, «вторым любимым органом» человека.