Фантазия

Ранее мы довольно часто говорили о людях с фантазией. При этом имелось в виду то, что обычно подразумевается, когда говорят о людях, одаренных творческой фантазией. А будет ли эта фантазия репродуктив­ной или созидательной, это уже вторичный вопрос.

Здесь нужно упомянуть работу Симона Хенса (Цюрих) «Диагнос­тика фантазии посредством бесформенных клякс у школьников, здоро­вых взрослых и душевнобольных», напечанную в 1917 году. С помощью «кляксографии», составленной подобно нашей серии тестовых таблиц, Хенс исследовал фантазию своих испытуемых. В своих выводах он за­тронул некоторые из обсуждаемых здесь вопросов, но он не смог дос­таточно далеко продвинуться в своих исследованиях, так как, с одной стороны, слишком сильно ориентировался на содержательную сторону ответов, а с другой — излишне концентрировался на понятии фантазии, причем находил ее даже там, где речь могла идти только о восприятии. Поэтому его выводы соответствуют скорее содержательной, чем фор­мальной стороне процесса восприятия.

«Людьми фантазии» можно назвать индивидов, наделенных тем психическим качеством, которое позволяет им с определенным чувством удовольствия погружаться в свои интроверсивные сферы, исключая тем самым более или менее активно на какое-то время мышление, направлен­ное на адаптацию к реальности. Это может происходить чаще или реже, на больший или меньший срок, с большим или меньшим желанием, более или менее созидательно (или, наоборот, репродуктивно).

При проведении эксперимента по истолкованию форм такие испы­туемые включают в свои ответы мотивы из мифов, сцены из романов, видят героев сказок и легенд. Их ответы отличаются также и в фор­мальном отношении: у таких испытуемых очень много Дв и цветовых ответов, которые все же никогда не доминируют; часто много £/-от­ветов, а также оригинальных ответов и ответов с небольшим процен­том образов животных. Увиденные этими испытуемыми образы чаще всего имеют четкую форму. Эти испытуемые не торопятся в своих от­ветах, а просто отдаются своим ассоциациям. Бывает и так, что после целого ряда отдельных ответов они составляют один вторичный ком­бинированный целостный ответ, истолковывая всю таблицу. Особен­но это характерно для испытуемых, одаренных созидательной творчес­кой фантазией.

Экспериментальные данные показывают, что на передний план вы­ходят интроверсивные факторы (Дв, Ориг. + , небольшой процент жи­вотных), а также большое количество разнообразных ассоциаций и ог­ромная энергия на достижение успеха (4/). А упускается чаще всего из виду последовательность, иногда приобретающая форму расшатан­ности и запутанности. Очень большой неустойчивостью отличается так­же эффективность.

Совершенно по-иному ведет себя другая категория людей, одаренных фантазией: испытуемые, склонные к конфабуляциям [18]. Различие здесь луч­ше всего проиллюстрировать следующим примером. Одаренная фантазией (иногда доходящей до созидательной) дама дает такой ответ на тестовую таблицу 8: «Стилизованный сказочный мотив. Сокровище, зарытое в двух синих ящиках под корнями дерева, а еще ниже — огонь, рядом два охра­няющих сокровище зверя».

Ответ действительно одаренного фантазией испытуемого является ас­социативно намного более многослойным образом, чем ответы, даваемые человеком со склонностью к конфабуляциям. Первый приведенный нами ответ обязан своим содержанием знакомству с богатым миром сказок, а второй — реальности; первый ответ характерен для интроверсивного человека, а второй — для экстратенсивного; первый окрашен типичным интроверсивным удовольствием, второй был дан с типично эгоцентрич­но-экстратенсивным, победоносным видом. Несмотря на это, восприя­тие человека, давшего первый ответ, намного более совершенно, чем вос­приятие второго человека.

Одаренный фантазией интроверсивный человек воспринимает дей­ствительность более четко, чем это удается сделать экстратенсивному че­ловеку со склонностью к конфабуляциям. Первый обрабатывает воспри­нятое им с помощью связанного с интраверсивностью богатства ассоциаций, добиваясь хотя и сложного, но окрашенного удовольстви­ем (словно бы это была игра) результата; конфабулирующий испутые- мый нечетко воспринимает действительность, обрабатывая воспринятое при помощи относительно небольшого запаса имеющегося у него ассо­циативного материала, полученного от экстратенсивных испытуемых, самым коротким, явным способом. Собственно, вся работа по истолко­ванию увиденного вызывает у него намного меньшее удовольствие, чем эгоцентрическое чувство победителя, якобы добившегося блестящего результата.

Различия, обнаруживающиеся между людьми, одаренными фантази­ей, и «конфабулянтами», похожи на различия между интроверсивными и экстратенсивными людьми. И так же, как смешиваются интроверсив- ные и экстратенсивные моменты, могут смешиваться фантазийные и кон- фабуляторные (например, при мании и особенно при фантазийной болез­ненной лживости). Например, в поэтическом вдохновении амбиэквального типа может возникнуть ситуация, когда конфабуляторные компоненты все заглушают, осознание ирреальности фантазийной продукции уменьшается, особенно если (как это было, например, с писателем Э. Гофманом) до­полнительно используется алкогольный допинг, который явно усиливает конфабуляторные моменты.

Бредовые идеи при шизофрении (как и при болезнях, вызывающих бред) нельзя просто сравнивать с фантазией здоровых людей. Преж­де всего, больной шизофренией, бывший до заболевания фантазером, создает другие, более богатые и яркие бредовые идеи, чем человек, ли­шенный фантазии. Как и в эксперименте по истолкованию форм, он бу­дет давать ответы, не похожие на ответы человека, лишенного фантазии. Но то, что для больного шизофренией бредовые идеи становятся реаль­ностью, а фантазия — действительностью, не имеет ничего общего с фантазированием; здесь необходимо учитывать влияние других фак­торов (механизм проекции).