"Мама, я не хочу к папе!" и "Папа, я хочу жить с тобой!"

Проблемы, касающиеся дней посещений, между тем обостряются в силу того, что ребенок этим посещениям сопротивляется. Матери в подобной ситуации труднее приветствовать продолжение организации посещений, поскольку сам ребенок, вопреки всем психологически- педагогическим рекомендациям, не желает видеть отца.

Что, на первый взгляд, кажется просто обычным улучшением, на самом деле в психологическом смысле является радикальным изменением ситуации расставания или, вернее, в этих условиях ситуация передачи теряет характер разлуки. Отец не отнимает ребенка у матери, а завязывает с ним актуальные отношения, он дает ему время на переход от матери к отцу, ребенок не просто уходит с отцом, а идет с ним в Пратер или к музыкантам и имеет возможность

принимать участие в решениях, вместо того чтобы беспрекословно подчиняться воле родителей. Спустя некоторое время, Сузанна уже сама строила планы перед посещениями отца и радовалась возможности что-то с ним предпринять*.

У старших детей (от пяти лет) эта форма страхов перед разлукой не так сильна, но зато у них повышается чувствительность к обременению конфликтом лояльности, которая частично, как описано в предыдущей главе, может индуцироваться родителями, а частично исходить от самого ребенка (см. выше). Маленький Франц, как показало психологическое обследование, опасался ранить мать тем, что выразит радость по поводу посещений отца. Уже вечером, когда мать напоминала ему о завтрашнем дне посещения, он начинал (спешно) ныть: "Это обязательно...?", "Я хочу лучше с тобой...!" и т.д. Когда же появлялся отец, он прятался, демонстративно бежал к матери и громко протестовал, уходя с отцом. В случае с Францем речь шла не о настоящем отказе от отца, об этом свидетельствует тот факт, что мальчик, как только мать уже не могла его видеть, тут же быстро успокаивался и подобные сцены никогда не наблюдались, когда отец забирал его из детского сада (по свидетельству воспитательницы), а к тому же, когда отец вечером приводил его домой, он вел себя так же, как при

*Абсолютно подобный случай, когда страх ребенка перед днями посещений, (пережитая как насилие) разлука с матерью и ирритация после посещений отца выражались в повыгшенной восприимчивости к инфекциям и выгсокой температуре, домашний врач аттестовал так: посещения отца подвергают опасности здоровье ребенка, после чего судья выгнес частное определение, отказыгвающее отцу в посещениях на полгода. Это — типичныгй пример превышения компетентности врачей. Конечно, ребенок болел, но не из-за посещений, а из-за того как родители эти посещения обставляли. Компетентная медицинская экспертиза тем не менее установила, что соответствующие болезненным картиныг проявляются без органических изменений и могут иметь причиной психические нагрузки, и потому в подобныгх случаях должно быть произведено психологическое обследование.

расставании с матерью. Теперь уже он не хотел расставаться с отцом.

Третьей причиной сопротивления детей посещениям являются их сильные желания воссоединения семьи.

Случается, конечно, и так, что дети на самом деле отклоняют отца как персону. Бывает и такое, что ребенок в большей степени идентифицирует себя с матерью, а та открыто пренебрегает отцом, или пережитая обида сильнее потребности в отце, или, когда ребенок всю свою ненависть по отношению к матери (или к себе самому) переносит на отца, подсознательно делая его "козлом отпущения", или когда он ожидает от отца наказания за свою лояльность по отношению к матери и (или) страх расплаты соединяется с массивным чувством вины, вызванным разводом, или конфликт лояльности настолько мучителен, что ребенок предпочитает отказаться от объекта, кажущегося ему в настоящий момент менее важным (и т.д.). Конечно, и эти нарушения отношений к объекту нельзя оставлять без внимания, наоборот, они должны быть как можно скорее профессионально разъяснены. Если знать, в чем именно заключается проблема ребенка, то можно вместе с родителями найти множество вариантов ее разрешения (ср. также гл. 10.1 и 10.2).

9.3.